Темпоральная онтология

Текст доклада, прочитанного в Петербургском философском кафе 5 марта 2011 (Смотреть видеозапись выступления).

Темпорально-релятивистская парадигма (описанная в книге «Темпоральность и философия абсолютного релятивизма») представлена тремя составляющими: (1) философия абсолютного релятивизма; (2) собственно темпоральная концепция, или темпоральная натурфилософия, и (3) темпоральная онтология.В первой рассматривается предмет и метод философии, проблема истинности философских высказываний и релятивистский проект в философии.

В темпоральной натурфилософии вводится понятие временной размерности объектов, то есть констатируется наличие у них распределенной во времени (а не в пространстве) сложности, которую предложено называть темпоральностью. Показывается, что все объекты и Мир в целом должны рассматриваться не как плоские во времени, а как распределенные относительно сейчас и в прошлое, и в будущее.

По сути, этот доклад следует рассматривать как попытку вычленить из книги онтологическую часть, начать рассказ о темпоральной концепции с конца. Но полностью исключить натурфилософское введение понятия темпоральности, конечно, невозможно, поэтому изложение начинается с краткого пояснения, что такое распределенная во времени сложность.

Темпоральная натурфилософия

Традиционно под сложностью объектов мы понимаем пространственно-структурную сложность. Скажем, мы считаем более сложным такой кристалл, у которого большее количество узлов решетки и связей между ними, то есть пространственно-распределенных элементов. И нам понятно, что эта сложность фиксируется в момент времени – любое описание структуры кристалла можно сделать по его моментальному снимку. Так и все объекты, которые изучает наука, описываются через смену мгновенных состояний, в которых они полностью определены: скажем, газ в колбе в любой момент времени есть газ в колбе, характеризуемый конкретным набором параметров: давлением, температурой, объемом.

Естественно возникает вопрос, а существуют ли объекты, чья сложность не исчерпывается мгновенным пространственным срезом, не распределена исключительно в пространстве? Пример очевиден: одноголосая мелодия. Понятно, что в момент времени не существует не только мелодии, но и даже единичной ноты (гармоническое колебание определено на промежутке полудлины волны). Следовательно, мы можем с уверенностью констатировать, что объект-мелодия обладает сложностью, которая не фиксируется в одномоментном пространственном срезе, то есть не распределена в пространстве (как сложность кристалла), а может быть описана только как распределенная во времени сложность или событийная сложность. Такую сложность я предложил называть темпоральностью.

Явной темпоральностью обладают живые организмы: если мы рассмотрим пространственный моментальный срез клетки или гусеницы, сможем ли мы описать эти объекты полностью, как могли описать кристалл или газ? Описать объекты именно как живые, а не как набор молекул с фиксированным пространственным положением? В отличие от давления и температуры, такие характеристики, как размножение, пищеварение у живых объектов или тональность у мелодии, не фиксируется в моменте времени (для определения тональности нужно отследить мелодию на времени звучания не менее трех нот). Да и можно ли описать объект «бабочка» лишь по мгновенному снимку гусеницы? Ясно же, что бабочка это некоторая последовательность событий от яйца через гусеницу и кокон до организма с крыльями. Следовательно, сложность некоторых объектов не исчерпывается пространственной сложностью, а имеет явную темпоральную, распределенную во времени составляющую.

Но если копнуть еще глубже и рассмотреть тот же кристалл на уровне ядерных взаимодействий, мы увидим, что и он обладает темпоральностью, то есть «растянут» во времени, представляет собой поток событий. Развивая такой подход, можно показать, что все различаемые нами объекты сугубо темпоральны, имеют «протяженность» во времени, могут быть описаны как совокупность потоков событий, а их пространственное и темпоральное представления неабсолютны - зависят от уровня рассмотрения.

В предлагаемом подходе Мир следует представлять как темпоральный объект, явленный нам в виде пространственного среза. И становится понятным, что стремление понять Мир по его мгновенному пространственному отображению еще более бессмысленно, чем попытка определить сущность жизни по структурному срезу биологического организма, то есть фактически по мертвому телу.

Полагаю, такого короткого введения достаточно для того, чтобы перейти к собственно философско-онтологической части.

Релятивизм

Философским основанием темпоральной онтологии является релятивизм, доведенный до своего логического предела. Что такое релятивизм в самом общем значении, надеюсь, понятно: это методологический принцип, констатирующий, что для фиксации любой определенности, любого суждения безусловно необходима система координат (точка зрения, точка отсчета). Думаю, трудно отрицать этот вполне тривиальный позитивный тезис. К примеру, научные измерения осмысленны только при фиксации системы отсчета и единиц измерения; соблюдение юридических или нравственных норм определяется только относительно законодательства конкретной страны или морали определенного общества, религии.

В самом точном рациональном смысле релятивизм утверждает, что любое суждение может быть истинным или ложным только в границах конкретной логической системы.

Философский релятивизм

Философский релятивизм следует понимать как утверждение относительности любых философских построений, признание их рядоположенности, как констатацию невозможности какими-либо рациональными способами выделить из множества философских систем одну привилегированную. Но эта относительность вовсе не означает случайность, бессмысленность, неистинность философских суждений. Философский релятивизм лишь утверждает, что любые философские суждения возможны – как осмысленные, как истинные – только в определенной логике, только в рамках конкретной философской системы, относительно фиксированного начала.

Субъект в онтологии

Аналогично и разговор об онтологии в рамках релятивистского подхода должен начаться с признания относительности картин мира отдельных субъектов, с утверждения невозможности постулировать некоторую привилегированную, эталонную онтологическую систему отсчета. Мы имеем право лишь констатировать, что существует неконечное число частных действительностей, в центре которых, как начала систем координат, помещены субъекты.

То, чем наполнены эти действительности, будем называть объектами. Объект – это различаемый субъектом элемент его действительности. Понятно, что количество объектов в действительностях разных субъектов может значительно различаться. Для дальтоника нет такого объекта, как тот или иной цвет. Многие не различают объект «нота такой-то высоты». Не говоря уж о существенных различиях человеческих действительностей на уровне политики, философии, эстетики.

Множественность субъектов

Далее, следуя принципу релятивизма (а точнее, вытекающему из него принципу антиантропоцентризма), необходимо заключить, что онтологически мы не можем считать человека уникальным субъектом: как у каждого человека есть своя действительность, так и у любого объекта есть свое данное ему в различение (скажем так, во взаимодействие) множество объектов. Иными словами, каждый объект должен рассматриваться как субъект с собственной действительностью. Мы можем говорить о субъекте-электроне, чья действительность состоит из других электронов, атомов, молекул, о субъекте «живая клетка», чье объектное окружение составляют молекулы, другие клетки, организменные системы. [Акцентирую внимание: субъект в моей терминологии – это не только человек, личность, а любой объект, представленный как некоторая точка отсчета, система координат со своей объектной действительностью.]

Реальность

Итак, в рамках релятивизма мы имеем право говорить лишь о множестве рядоположенных, равноправных субъектных действительностей. И тут естественно всплывает вопрос о так называемой «реальности», то есть о существовании объектов на самом деле, самих по себе, вне субъекта. Понятно, что релятивизм запрещает нам выход за пределы конкретных действительностей - о любом объекте мы можем говорить только как о нечто существующем относительно конкретного субъекта.

Хотя с другой стороны, в обыденной жизни, в повседневной речи мы вполне уверенно используем слово «реальность» для обозначения того, что существует одновременно для многих. Ощущаете разницу в постановке вопроса? Одно дело – существование само-по-себе, не для кого, а другое – существование для многих. Осмыслив эту разницу, легко сформулировать, что же следует называть реальностью при релятивистском подходе. Итак, реальность – это совпадающие, пересекающиеся части действительностей различных субъектов. Как видите, никаких «на самом деле». То есть, если мы рассматриваем множество субъектов, сравниваем их действительности, у нас появляется возможность вполне рационально ввести понятие реальности как множества объектов, о существовании которых субъекты пришли к соглашению.

Уровневость субъектов

При такой постановке вопроса понятно, что наравне с констатацией существования некоторой общей реальности, состоящей из объектов, представленных практически во всех человеческих действительностях (скажем, относящихся к физическому миру), можно говорить о наличии множества невсеобщих реальностей. Ведь понятно, что на уровне политики, религии, эстетики действительности многих субъектов столь сильно отличаются друг от друга, что они вообще не пересекаются, можно сказать, разнесены по разным уровням. Тогда уместно говорить о множестве уровневых реальностей и ввести понятие «уровень субъекта», то есть констатировать, что субъекты, обладающие общей реальностью (чьи действительности практически совпадают) относятся к одному уровню.

Представление об уровневости субъектов и их реальностей можно считать одним из важнейших моментов темпорально-релятивистской концепции. То есть, последовательно развивая философский релятивизм, мы должны признать отсутствие некоего единого, абсолютного, выделенного субъектного уровня, относительно которого можно фиксировать некую единую реальность.

Платонова пещера

Наглядно пояснить идею уровней реальности, уровней субъектов можно развив знаменитый миф о пещере из платоновского диалога «Государство». Напомню: в этой аллегории Платон описал реальность, чувственно явленную обычным людям, как перемещение теней по стене пещеры, как плоскую проекцию, отображение истинного мира, разворачивающегося перед входом в пещеру и недоступного восприятию наблюдателей, сидящих к нему спиной. В своем мифе Платон однозначно противопоставляет мир идей и его плоскую проекцию, воспринимаемую людьми как чувственная реальность.

Но одинаковые ли картинки видят сидящие в пещере? Представим, что они сидят не в ряд: кто-то ближе к стене, кто-то подальше от нее. Будут ли их теневые реальности совпадать? Понятно, что наблюдатели, уткнувшиеся носом в стену, практически ничего не могут разглядеть – в их действительностях различимы лишь чередующиеся границы света и тени, – они не могут зафиксировать в своем внимании ни одного целостного объекта, кроме собственной тени. Сидящие же чуть подальше, помимо того, что различают на стене отдельные тени от объектов «истинного мира», видят еще тени впереди сидящих людей, ну и собственные тени. То есть их действительности однозначно разделены на две части: тени, проплывающие по стене, и относительно неподвижные тени от людей. Чем дальше от стены сидит человек, тем более крупные объекты-тени он может разглядеть и тем больше людских теней видит перед собой.

Надеюсь, аллегория ясна? Теневая картинка-действительность, явленная субъекту, напрямую зависит от его удаленности от стены, то есть от его уровня. Одновременно понятно, что у одноуровневых (рядом сидящих) субъектов действительности практически совпадают. Тогда эти субъекты единодушны в своем мнении, что они существуют в некой общей для них реальности – приходят к соглашению, что видят одинаковые тени. Субъекты же, расположенные на других расстояниях от стены, живут в других реальностях.

Чтобы безусловно следовать принципам релятивизма, надо еще на один шаг отступить от платоновского мифа, а по сути, вообще отказаться от его структуры. Представьте, что люди не сидят, а перемещаются на фиксированных расстояниях от стены. Конечно, с соблюдением условия, что смотрят они при этом только строго на стену – на которой и является им их действительность. А самое главное, уберем «истинный мир», разворачивающийся у них за спиной. Оставим только стену, свет и множество разноуровневых субъектов, перемещающихся между светом и стеной.

Предельно познавательная картинка. Человек, перемещаясь вдоль стены, однозначно выделяет движение своей тени и легко соотносит это перемещение с движениями теней близких по уровню к нему субъектов. Все они – близкоуровневые субъекты – однозначно различают в качестве объектов своей реальности и тени людей, расположенных ближе к стене – они называют их «вещами» или феноменами. А поскольку тени-вещи всегда в поле зрения и выглядят одинаково, все субъекты одного уровня однозначно воспринимают их как безусловно реальные. Ну и самое интересное: субъекты выделенного нами уровня могут видеть расплывчатые контуры проплывающих по стене теней, значительно превосходящих по размеру их собственные. О происхождении этих теней наши субъекты могут только гадать, называя их «идеями» или ноуменами. Это ведь только нам, со стороны, понятно, что это тени людей, «живущих» за их спинами – поближе к свету. И чем ближе к свету люди-ноумены, тем более грандиозны, но и более размыты отбрасываемые ими тени-идеи.

Вот такая релятивистская аллегория. Вот такой мир, населенный субъектами, тени которых являются объектами друг для друга. Есть в этом мире множество реальностей – совпадающих действительностей близких по уровню субъектов. Но нет единой реальности. Нет никакого «истинного» реального мира у них за спиной, как в аллегории Платона. Нет ничего, что не является тенью: в реальностях одноуровневых субъектов - только маленькие тени-феномены, тени самих субъектов и громадные тени-ноумены.

Ноуменальная и феноменальная действительности

Из приведенной аллегории, да и просто так, понятно, что объекты в действительностях субъектов разделены на два вида. Скажем, в человеческих действительностях одни объекты мы можем потрогать, понюхать, покусать – их мы называем материальными; а всё остальное, что мы не можем осязать, обонять, ощутить на вкус, увидеть и услышать, но точно знаем, что оно существует и влияет на нас, присутствует в наших действительностях, мы называем идеальными объектами.

Такой принцип разделения хорош тем, что нам не понадобилось ссылаться на такие понятия, как разум или сознание. Поэтому он безоговорочно годится для разделения объектов в действительности любого субъекта на материальные и идеальные или, как уже предлагалось в аллегории, на феномены и ноумены.

Рассмотрим для примера действительность субъекта «клетка желудка»: ее феноменальную часть составляют химические молекулы, соседние по желудку клетки и клетки других органов, с которыми происходит молекулярный обмен. Все в полном соответствии с человеческим «потрогать, понюхать, покусать». Само пищеварение, другие организменные системы, общий метаболизм организма для субъекта «клетка желудка» являются идеальными объектами - ноуменами. Для электрона феноменальны его электромагнитные взаимодействия, а вот химические процессы (скажем, в той же клетке), в которых он однозначно задействован, которые присутствуют в его действительности, для него ноуменальны.

Относительность ноуменального и феноменального

Интересно, что при таком релятивистском подходе основной вопрос философии (соотношение материального и идеального) утрачивает статус основополагающего. Он сводится к конкретной проблеме, решение которой не зависит от того, с какой стороны мы к ней подойдем: с материалистической или идеалистической. В новой трактовке основной вопрос философии звучит просто: почему действительность каждого субъекта разделена на две части, феноменальную и ноуменальную, и каковы отношения между ноуменами и феноменами?

На этот вопрос мы еще попытаемся ответить. А сейчас можно лишь констатировать очевидное следствие из релятивистского подхода: относительность идеального и материального, невозможность однозначного деления Мира на ноуменальную и феноменальную части - такое деление осмысленно только в конкретной действительности каждого субъекта.

Релятивизм и начала онтологии

Теперь попробуем поговорить непосредственно об онтологии. Прежде всего понятно, что при построении онтологии релятивизм не может нам позволить абсолютизировать какое-либо начало мышления, то есть исходить из постулирования некоего абсолюта – материи, Бога, разумного субъекта. Скажем, обращаясь к аллегории с тенями, мы не можем утверждать, как это делал Платон и весь последующий идеализм, что истинный мир существует вне нашего пещерного бытия, где-то там, за нашими спинами. Понятно, что мы также не можем принимать за «истинную реальность» и абсолютизировать теневую картинку на стене, как это делает материализм. В рамках релятивизма мы вынуждены начать онтологические рассуждения с тезиса, что явленная нам действительность, картинка перед нашими глазами, зависит от нашего субъектного уровня, нашего положения в Мире.

Примечательно, что релятивистская онтология (представленная мной пока в виде аллегории) не только не отвергает возможность других вариантов онтологических рассуждений, но органично объединяет их в себе, демонстрирует их необходимость как граничных частных случаев. Действительно, все абсолютистские подходы к описанию Мира – материалистический, субъективный и идеалистический – по сути, описывают предельные варианты релятивистской онтологии. Материализм, абсолютизируя теневую картинку, стремится по выявленным закономерностям отношений теней построить рациональную картину Мира. И у него это получается – мы имеем современную науку, способную однозначно предсказывать поведение теней на стене. Но не всяких, а лишь четко очерченных теней-феноменов от объектов, расположенных близко к стене. Идеализм сконцентрировал свое внимание на тенях-ноуменах, отбрасываемых объектами, расположенными за нашими спинами, ближе к свету. И скрупулезное изучение ноуменов привело его к выводу, с которым нельзя не согласиться: наш Мир вообще невозможен без единого источника света, благодаря которому мы в состоянии видеть хоть что-то, который и дает нам теневые картинки реальностей. Субъективный идеализм также резонно отмечает, что любые объекты есть лишь видимость, наши собственные тени, а не какие-то вещи вне нас, сами по себе.

Все три приведенные традиционные онтологические схемы строятся, хотя и с разных сторон, но на одном незыблемом аксиоматическом основании – представлении об абсолютности положения познающего субъекта, однозначности границы между «идеальным» и «материальным», между феноменальной и ноуменальной частями Мира. А как только мы вводим понятие уровня субъекта, констатируем относительность феноменальной и ноуменальной действительностей разноуровневых субъектов, классические онтологии теряют абсолютность, самостоятельность, предстают перед нами как равноправные концепции, описывающие Мир с разных точек зрения, плавно перетекающие одна в другую при перемещении субъектного уровня от физических объектов до идей, от стены до источника света.

Начало онтологии и начало Мира

Итак, чтобы исключить постулирование неких абсолютных оснований (Бога, материи, разумного субъекта), мы должны начать онтологию с нечто непосредственно явленного в действительности субъекта любого уровня. Давая определение объекта, как того, из чего составлена, чем наполнена любая действительность, я отмечал его основное «свойство» - быть различимым от других объектов и от субъекта. Вот эта различимость, акт этого различения, производимый любым субъектом, и есть, на мой взгляд, именно то предельно непосредственное, элементарное, неделимое, из чего формируется любая действительность. Это «то» можно назвать «событием». То есть, общим, универсальным во всех актах различения всех объектов (и феноменов, и ноуменов) будет именно событие этого различения. Или так: минимальным элементом, общим и для феноменов и ноуменов является опять же «событие». Или еще проще: самое элементарное (не обремененное никакими атрибутами, качествами), что мы можем различить в своей действительности, есть событие. По сути, наша действительность это набор конфигурированных множеств событий, которые мы фиксируем как объекты.

Конечно, сразу бросается в глаза проблема, связанная с оперированием понятием «событие» - оно автоматически ассоциируется у нас со «здесь и сейчас», то есть со временем и пространством, хотя вводится еще до их определения. Конечно, корректнее было бы говорить о каких-либо «монадах», множестве нетождественных, но бескачественных нечто, и только потом ассоциировать эти элементарные единицы восприятия с событиями. Хотя мне кажется, указания, что мы имеем дело с абстрактными, предельно редуцированными элементарными событиями, вне времени и пространства, достаточно, чтобы смириться с таким введением термина «событие».

Универсум событий

Итак, акту восприятия объектов, построению субъектом своей действительности онтологически предшествует множество элементарных событий, которое будем называть универсумом событий. Можно сказать, универсум событий - это Мир, помысленный вне субъектов и объектов, вне каких-либо частных действительностей.

Следующий шаг очевиден: мы констатируем, что любой объект предстает как некоторое множество событий, выделенных, обособленных субъектом из универсума. У этого множества есть свой объем – объекты отличаются друг от друга событийной насыщенностью, той самой «темпоральностью», которая и определена выше как событийная сложность. То есть в самом общем случае, еще до введения представления о времени и пространстве, объекты, фиксируемые субъектом в действительности, различаются по своей темпоральности (событийной насыщенности). Далее отмечаем, что и субъект, как любой объект, обладает собственной темпоральностью, которая и является параметром, позволяющим нам распределить субъекты по уровням. Обращаясь к аллегории с пещерой, следует говорить, что субъекты размещаются между стеной и источником согласно своей темпоральности: у стены расположены самые низкотемпоральные (событийно мало насыщенные) объекты, а ближе к свету - высокотемпоральные.

Ну и надеюсь, вполне очевиден принцип разделения объектов на феномены и ноумены: объекты с меньшей, чем у субъекта, темпоральностью воспринимаются им как феномены, а с большей темпоральностью - как ноумены. К примеру, субъект-клетка воспринимает менее темпоральные объекты-молекулы как феномены, а более темпоральный, более событийно насыщенный объект-пищеварение – как ноумен.

Время и пространство

Предельно интересно, что благодаря введению понятия «темпоральность» нам удалось составить некоторое начальное онтологическое представление о Мире: выделить в нем субъекты, указать принцип их распределения по уровням, а так же классифицировать объекты на феномены и ноумены. И все это без упоминания, без постулирования понятий пространство и время.

Теперь попробуем определить место и статус времени и пространства в нашей онтологии. Итак, у нас имеется субъект, который относительно своего уровня, своей темпоральности, разделяет фиксируемые им объекты на феномены и ноумены. Эта фиксация объектов означает не только выделение их из универсума событий, но и прежде всего различение их друг от друга: одних феноменов и ноуменов от других феноменов и ноуменов. Так вот, пространство и время есть способ, форма, принцип различения объектов в действительности субъекта. Субъект, различая феномены, представляет их обособленными, размещенными в пространстве, а время следует трактовать как способ восприятия, различения ноуменов: то есть объекты меньшей темпоральности субъект воспринимает множественно, «сразу» и называет их различение пространственным различием, а ноумены - объекты большей темпоральности - субъект не может охватить множественно, «сразу» и «целиком», и вынужден воспринимать их единично и «постепенно». Эту «постепенность» восприятия субъект называет временем. Можно сказать, что субъект воспринимает ноумены, «проплывая» вдоль них, «мысля» их.

Скажем, если темпоральность объектов представить в виде отрезков разной длины, то феномены следует рисовать как отрезки меньшей длины, чем длина отрезка-субъекта, а ноумены – большей. Тогда можно наглядно продемонстрировать, что отрезок-субъект пространственно перекрывает сразу много отрезков-феноменов, а для восприятия ноумена ему требуется то, что мы назвали временем.

Наиболее важно в такой трактовке времени и пространства то, что мы устранили из онтологии понятия абсолютного времени и абсолютного пространства: каждый субъект существует в своем времени и в своем пространстве. Говорить о времени и пространстве вне субъекта, вне его действительности принципиально нельзя. Нет субъекта – нет объектов, и нет времени и пространства, то есть формы различения объектов. В такой логике пространство можно понимать как эпифеномен, а время как эпиноумен.

Аллегория «Стена»

Итак, подытожим: Мир есть универсум событий, то есть Мир не «наполнен» объектами, существующими самостоятельно вне их выделения субъектом, и только субъект самим своим наличием вычленяет из универсума объекты, составляющие его действительность. Мир один, а действительностей столько, сколько субъектов.

Попробую пояснить сказанное с помощью еще одной аллегории. Допустим, мы смотрим на стену всю исчерченную трещинами. Стена перед нами одна, на ней нет никаких изображений – только сеть трещин, но каждый смотрящий может вычленить в случайных узорах контуры лиц, животных, предметов. Наборы таких картинок, которые каждый из нас сумел разглядеть, и составляют наши субъектные действительности. Если несколько человек укажут пальцем на некий фрагмент узора и придут к согласованному мнению, что это «бабочка», то тогда эту бабочку они смело будут называть реальной. Здесь самое главное понимать, что объекты, представленные в действительности субъекта, не есть отражения неких объектов, изображенных на стене - на стене ничего нет. Тот факт, что несколько человек разглядели контур бабочки, не означает ничего, кроме того, что у них общее представление об этом насекомом, что такой объект имеется в их действительностях. То есть мир-стена не являет нам формы - формы создаем мы в своих действительностях.

Аллегория демонстрирует, что в логике темпорально-релятивистской онтологии надо строго различать: (1) Мир, который вне субъектов следует понимать как универсум, не «населенный» априори объектами (картинками), и (2) действительность субъекта - множество выделенных им объектов (картинок). Близкие по уровню субъекты имеют достаточно схожие действительности, что позволяет им называть однозначно совпадающие их части (наборы картинок-объектов) реальностью. Чем больше темпоральность субъекта, тем больше картинок-объектов он может разглядеть.

На примере аллегории со стеной еще раз удобно продемонстрировать разницу между реалистическим и релятивистским подходами к описанию субъектной действительности и ее связи с Миром. Реализм утверждает, что на стене изображены картинки и действительность субъектов с той или иной точностью отражает этот реальный Мир. Релятивизм констатирует, что есть стена, на которой нет никаких конкретных изображений – лишь узор из трещин, который мы все преобразуем в разные картинки в зависимости от нашего воспитания и образования, от нашей событийной насыщенности – темпоральности. Реализм вполне успешно работает в ситуации совпадения простых картинок. Проблемы у него начинаются тогда, когда от различения физических объектов он переходит к обсуждению социальных, культурных, политических контуров. Экстраполируя свой опыт из физического мира, реалист уверен, что и на этом уровне на стене есть вполне однозначные изображения и он правильно их видит. Далее он делает вполне логичный (в его представлениях) вывод: если другие видят иначе, значит, они слепы или глупы.

Релятивизм, в свою очередь, говорит нам, что наблюдение в одном месте разных объектов свидетельствует о разном уровне субъектов. И нет ничего странного в том, что люди, воспитанные в разных культурах, один и тот же узор из трещин принимают за разные объекты и называют его разными словами. И бессмысленно спорить, а что же изображено на стене. Там ничего нет. Все картинки только в голове, хотя составляющие их линии - на стене. Объекты - лишь результат нашей интерпретации универсума. Но то, что мы интерпретируем, существует вне нас.

14 Март 2011 |
Подписаться на сообщения RSS 2.0

Опубликовано в разделах: Статьи, философия