Научно о ненауке и немного о лженауке

эпистемологический этюд

Проблему «борьбы с лженаукой» можно достаточно уверенно разделить на две практически не пересекающиеся проблемы: этико-криминально-социальную и сугубо научную (эпистемологическую).

Представленная на страницах интернет-журнала «Мембрана» дискуссия уважаемых авторов Сергея Белозёрова и академика Эдуарда Круглякова, в основном касалась первой (не научной) стороны вопроса. (Не вставлял бы академик в свои выступления не вполне уместные для научных дискуссий обороты, так и спора бы никакого не было.) Да и само слово «лженаука», на мой взгляд, выводит дискуссию из научной сферы, придавая ей оттенок некоторой склоки.

В устах ученого оно приобретает лишь пренебрежительно оценочный характер. А «альтернативщиков» заставляет излишне волноваться, и оправдываться там, где и нет никакой их вины пред наукой. Серьезно же к слову «лженаука» можно, наверное, относиться лишь как криминальному термину, обозначающему один из видов мошенничества - получение выгоды путем, придания наукообразности заведомо шарлатанским действиям: например, обоснование эффективности лечебных препаратов и устройств и т.д. К этической и криминальной сторонам проблемы взаимоотношения науки и лженауки можно добавить и социально-организационную, на которую обратил внимание в своей статье Виктор Кулигин. К сожалению и клановость, и бюрократизм официальной науки действительно не способствует ее успешному развитию, которому значительно могли бы поспособствовать изыскания не профессиональных (по статусу) исследователей.
Этими словами, отдав должное предыдущей дискуссии о «борьбе с лженаукой», я хотел бы закончить приамбульную часть текста и перейти ко второй стороне проблемы – сугубо научной. А чтобы не возвращаться вновь и вновь к этико-криминально-социальным вопросам, я вообще исключил из текста слово «лженаука», заменив его оценочно-нейтральным - «ненаука».

Естественно, что разговору о взаимоотношениях ненауки и науки, должно предшествовать определение самой науки (прямо какой-то сон про не сон получился).
Часто науку определяют как некоторую форму систематизации знаний. Конечно, наука оперирует знаниями, то есть данными об окружающем нас мире, зафиксированными на каком-либо языке (человеческом, математическом и т.д.). Но не всякие знания имеют отношение к науке. Простая констатация фактов (что вижу – то пою) хотя и является некоторой формой фиксации и систематизации знаний, но к науке, естественно, никакого отношения не имеет. Научными знаниями, или лучше будем говорить - научными высказываниями можно считать только те, на основе которых можно получить новые содержательные высказывания (знания). Так фраза «ему на голову упало яблоко», хоть и является знанием, но уж точно не научным. А вот высказывание «все тела притягиваются друг к другу» вполне научно – из него однозначно следует множество других высказываний (в частности и то, что «яблоки с яблони падают на землю»). Научными могут быть, безусловно, и знания полученные способом «что вижу – то и пою», то есть собранные в ходе простого созерцания – наблюдения за звездами, растениями и животными. Но такие наборы знаний становятся научными лишь при их систематизации, то есть опять же при получении дополнительных знаний (высказываний) на основе существующих. Используя научную терминологию, приведенные рассуждения корректно можно записать так: наука оперирует всеобщими (универсальными) высказываниями (знаниями) из которых однозначно следуют новые частных высказываний (знания). В наших примерах всеобщими высказываниями являются формулировка закона всемирного тяготения, принцип систематизации звезд, растений, животных, а частными – расчет траектории планеты, отнесение конкретной звезды или особи к тому или иному виду.
Особо следует обратить внимание на требование однозначности, которое можно выделить в качестве основного определяющего признака науки. Во-первых, под однозначностью следует понимать то, что всеобщие высказывания должны быть объективны, то есть не могут зависеть от индивидуального восприятия. И, во-вторых, частные высказывания должны получаться из всеобщих на основе строгих правил, то есть также независимо от субъективных факторов.
Но понятно, что не все всеобщие высказывания являются научными. Так, высказывание «все тела суть воплощения абсолютного духа» нельзя считать научным (на возможные возражения тут же замечу – разговор идет не об истинности высказываний, а об их научности, что далеко не одно и тоже). Почему же приведенное всеобщее высказывание ненаучно? Да потому, что все мыслимые частные высказывания, следующие из этого «закона», в принципе невозможно проверить: ни опровергнуть, ни доказать. С учетом этого замечания подкорректируем наше определение: научными являются всеобщие высказывания, из которых однозначно следуют подтверждаемые частные высказывания (предсказания, прогнозы).
Далее, чтобы не отсечь от науки большинство новых теоретических исследований, в сформулированном определении выражение «подтверждаемые предсказания» следует поменять на «принципиально проверяемые предсказания». Вследствие этого уточнения к научным теориям (в данном месте уже можно говорить не только о высказываниях, но и о теориях, как системе высказываний), и так, к научным теориям мы, конечно, отнесем и еще не подтвержденные, среди которых конечно же будут и ошибочные. Но помимо такого, размывающего границы науки значения, добавленное уточнение дает нам и один из самых действенных формальных критериев различения научных и ненаучных теорий: если теория не выдвигает принципиально проверяемых частных высказываний, то есть ее нельзя ни доказать, ни опровергнуть, то о ее научности не может быть и речи.
Сделаю еще одно существенное замечание: научными являются лишь сами всеобщие высказывания (теории), но ни в коей мере не полученные из них частные высказывания (следствия, прогнозы), даже если они истины, то есть реально подтверждены. К примеру, знаменитая провидица Ванга делала множество предсказаний, которые подтверждались в гораздо большей степени, чем это можно было ожидать исходя из теории вероятности. Никто не станет оспаривать то, что подтвержденные ее высказывания – это истинные высказывания. Но можно ли их назвать научными? Конечно, нет. Отсутствует основной критерий науки – наличие всеобщего высказывания (закона, теории), из которого однозначно бы следовали частные высказывания. Опыт Ванги никто не может повторить. Да и они сама, наверное, не смогла бы объяснить происхождение своих предсказаний. Подтверждаемые прогнозы могут быть получены множеством способов от интуитивно-эзотерических до случайных. Но сам факт подтверждения прогнозов говорит лишь о некоторых способностях человека их сделавших, но ни как ни об их научности.
Здесь мы подошли к обсуждению еще одного существенного момента в вопросе разграничения науки и ненауки. Разговор пойдет о методе получения научных высказываний. Понятно, что всеобщее научное высказывание, например, закон всемирного тяготения, является научным независимо от метода, способа его получения. Допустим, что формула приснилась кому-то. Но от этого она не станет менее научной – используя ее можно с успехом рассчитывать траектории планет (то есть однозначно получать частные проверяемые высказывания). Но если уж для подтверждения всеобщего научного высказывания предлагаются методы его получения – теории или эксперименты – то к ним должны быть применены те же требования, что и к самому научному высказыванию - объективная однозначность. А это значит, что эксперименты должны быть повторяемыми и независимыми от субъективных факторов, теории - логически строгими, то есть результаты расчетов или логических выводов также не должны зависеть от людей выполняющих их.

И так, подытожим: научными можно назвать однозначные (объективные) всеобщие высказывания (законы, теории) и эксперименты, на основе которых можно получить принципиально проверяемые частные высказывания (результаты).
Обратите внимание, что истинность как теорий (законов), так и их следствий даже не обсуждается. Во-первых, теория не может быть объявлена ненаучной лишь по причине того, что ее прогнозируемые выводы еще не подтверждены (скажем, еще не проведены планируемые эксперименты). Заключение о научности теории (закона) или эксперимента – это лишь констатация их формального соответствия некоторым критериям, но не как не оценка их истинности или ложности. И, во-вторых, само признание истинности научной теории и эксперимента не может быть окончательным. Никто не может гарантировать, что не появятся новые данные, опровергающие теорию, или что эксперимент был проведен с достаточной точностью и учетом всех факторов. По моему мнению, вопрос об истинности научной теории принципиально не может быть разрешен однозначно и абсолютно. (Существует множество проблем, связанных с признанием истинности научных законов, теорий. Например, все ли следствия истинной теории должны быть истинными? Или, как принять решение об истинности теории, учитывая, что количество частных высказываний может быть не конечным? И т.д. Проблеме научной истины будет посвящена отдельная статья, а пока предварительную разработку этой темы можно посмотреть в статье «Интегральная эпистемология» .

Вот теперь, мне кажется, уже можно вернуться к проблемам противопоставления науки и ненауки. Эти проблемы условно разобьем на две группы: (1) споры вокруг исследований, имеющих действительное отношение к науке, но не удовлетворяющих формальным критериям научности, и (2) проблемы, связанные с отношением науки к явлениям принципиально не поддающимся научному изучению (по крайней мере, на данный момент).
К первой группе относятся проблемы, связанные с обсуждением теорий и экспериментов, предлагающих нетрадиционные с точки зрения современной науки решения вполне научных проблем. Их авторами, довольно часто, являются непрофессиональные исследователи. Заключение о ненаучности подобных исследований может и должно быть основано лишь на их несоответствии формальным требованиям однозначности и отсутствии принципиально проверяемых результатов. То есть, новую теорию следует считать не научной, если она содержит элементарные математические (логические) ошибки, и/или из нее не следуют выводы, которые поддаются проверке. Аналогично, эксперимент не может быть признан научным, если он не может быть однозначно повторен. Однако, следует подчеркнуть, что признание исследований ненаучными, констатирует факт их научной несостоятельности только на конкретный момент, что не в коей мере не исключает возможность достижения положительных результатов в будущем. Ведь этап начального формирования проходила каждая теория, и каждый эксперимент когда-то был первым и, естественно какое-то время, еще не был подтвержден серией последующих экспериментов.
Можно также обратить внимание на то, что довольно часто ученые изначально получают результаты не научными методами. Как не странно это звучит, но это так. В истории науки множество тому примеров, когда открытия были сделаны во сне, интуитивно, случайно. Научными, добытые такими ненаучными методами, результаты становятся лишь потом, после представления их в виде теорий или законов. Поэтому даже самая гениальная догадка именитого академика или любознательного дилетанта не является фактом науки до облачения ее в однозначно проверяемую форму. До того подобные озарения могут иметь лишь статус гипотез. (Хотя и гипотеза может быть воспринята научными кругами. Правда, к сожалению энтузиастов самоучек, это во многом зависит от авторитета ее предложившего.)
Ну а если гипотезу не удается подкрепить наблюдениями или экспериментами, то что уж тут поделаешь. Это как в искусстве – человек может чувствовать гармонию момента, эмоции могут переполнять его, но сказать он может лишь «ах». А другой, не ограничивших «ахами» и «охами», напишет симфонию, или поэму, или картину, которые будут признаны шедеврами. Это уж кто на что способен и чему сумел научиться. Правда, для открывателей тайн и неведомых сущностей, не сумевших подтвердить научность своих гипотез или проектов, всегда есть не худший выход – написать фантастический роман. Думаю, лавры нового Жюль-Верна ни чем не уступают славе ученого.

Теперь обратимся к проблемам, связанным с исследованиями и практиками, которые по природе своей изначально не имеют отношения к науке. Надеюсь, что в современном постнеклассическом мире не много найдется людей убежденных во всесилии науки, то есть серьезно полагающих, что все явления мира можно подвергнуть научному анализу и если уж не записать формулами, то корректно объяснить. В качестве примера целой области человеческой деятельности, не поддающейся точному логическому анализу можно привести искусство. Явления в искусстве изначально субъективны и неповторимы. Можно, конечно досконально исследовать сами произведения искусства - провести спектральный и химический анализы, построить график движения сюжета и т.д. Но искусство – это именно то, что останется в музыке, картинах, стихах после вычленения их рациональной составляющей.
Дело обстоит сложнее, когда речь идет о явлениях, которые наука казалось бы и могла объяснить, но они столь редки и загадочны, что практически не поддаются ни теоретическому, ни экспериментальному анализу. И на сцену выступают экстрасенсорика, астрология, хиромантия, телепатия, ясновидение и т.д. Безусловно, что существует множество подтверждений достоверности прогнозов и результатов перечисленных практик (хотя мошенничества в это сфере более чем достаточно). Но, как я уже замечал, факт истинности результатов ни в коей мере не свидетельствует о научности методов их получения. Если способ достижения истинного высказывания однозначно не воспроизводим и практически абсолютно зависит от субъективных факторов, то он должен быть признан ненаучным.
Однако, не следует на основе заключения о ненаучности метода, исследования, практики объявлять их лженаучными, псевдонаучными и т.д. Ведь, никому в голову не придет называть лжеученым шамана, действительно лечащего своих соплеменников. Вполне возможно в языке его народа и слова такого - «наука» нет. Или, к примеру, если некто может с одного взгляда определять черты характера человека, делать медицинский диагноз, то мы же не станем объявлять его метод псевдонаучным. Метод просто ненаучен. И вопрос не в истинности и точности результатов (психологический портрет или диагноз, полученные с помощью компьютерных тестов или специальной научной аппаратуры, могут быть и менее точными), а только в их объективной воспроизводимости.
Конечно, если шаман защитит на основе своего «метода» диссертацию, станет академиком и прикрываясь научным статусом будет обирать доверчивых граждан, то его деятельность безусловно станет лженаучной. Но это уже этико-криминально-социальная сторона вопроса, которая не имеет отношения к сугубо научным проблемам. Обязанностью науки в области так называемых не традиционных практик и методик может быть лишь констатация факта их ненаучности. И это заключение - не приговор, а лишь предупреждение, что результат использования того или иного метода не однозначен, и следует опасаться шарлатанства и мошенничества.

На этой прагматической ноте хотел бы завершить изложение мыслей по поводу взаимоотношений науки и ненауки. В дальнейших публикациях намерен продолжить анализ лишь вскользь затронутых в этом тексте тем: «Истинность научных высказываний и теорий», «Предел научного познания» и некоторых других, объединенных мной в систему под названием «Интегральная эпистемология».
2003, Май, Санкт-Петербург

10 Декабрь 2006 |
Подписаться на сообщения RSS 2.0

Опубликовано в разделах: Статьи, эпистемология